Когда в 2017 году я переехал в Москву, мы с мамой стали держать связь по WhatsApp. Мы договорились, что будем разговаривать по видеосвязи каждую субботу. Говорили мы в среднем по часу, но иногда разговоры затягивались на полтора-два часа.
Последний раз я говорил с ней по видео 12 июня. Пока Бальжина спала в алматинском номере, я тихо прокрался на балкон, и мы проговорили почти час перед тем, как я поехал смотреть город. Через пару дней у неё должна была быть операция. Выглядела она хорошо, но немного побаивалась. Страх больниц и операций – это наша семейная черта. В 2008 году в больницу с абсцессом горла попала моя бабушка. Состояние у неё было плюс-минус нормальное, просто болело горло. Но врачи не стали разбираться в особенностях её сахарного диабета и убили её неправильным лекарством всего лишь за каких-то три дня.
Я помню, что сказал напоследок в том разговоре в Алматы. «Мам, я знаю, что тебе страшно. Но помни, что ты не одна. А все твои нынешние страхи к твоему дню рождения (5 июля) станут лишь неприятным воспоминанием».
Моя мама была мне вместо лучшего друга. Мы не просто обсуждали, как у кого прошла неделя, но и много разговаривали об отвлеченных вещах. Иногда спорили, но никогда не ругались. Ещё в подростковом возрасте она перестала мне что-либо навязывать, и у нас происходил живой культурный обмен. Помню, как несколько лет назад я подарил ей «Санькю» Прилепина. А она всю эту весну убеждала меня найти время и прочитать булгаковский «Бег» (очень иронично, учитывая политическую ситуацию в стране). Западное она не очень любила. Но когда узнала, что я кайфую от американского рэппера NF, то попросила скинуть его клипы. И переводы текстов. Хотела понять, что такого я нашёл в его лирике. Она вообще считала меня невероятно умным. Гораздо умнее, чем я есть на самом деле.
Я до сих пор не могу осознать, что потерял её. И, наверное, не скоро осознаю.
Спи спокойно, мамочка.
Следующей книгой, которую я прочитаю, будет булгаковский «Бег». Я буду стараться вчитываться в него твоими глазами.
